Публикации. Непобедимый военачальник, великий гетман литовский ян кароль ходкевич Гетман ходкевич смутное время

Ходкевич Ян Кароль (1560-1621), представитель старинного дворянского рода, выдающийся военачальник, великий гетман Литовский (1605). Одержал крупную победу над шведами под Киргхольмом (1605). Командовал войсками Речи Посполитой в ходе конфликта между Москвой и Варшавой (1611-1612, 1617-1618). Успешно действовал против турок под Хотином (1621).

Как деревья сильны своими корнями, так и народы, государства - историей. Сейчас в обществе большой интерес к прошлому, к историческим лицам давней поры. В частности, Институт истории Национальной академии наук Беларуси проводит раскопки на месте древнего родового замка Ходкевичей - в деревне Рыжковичи Шкловского района . Известно, что замок существовал в XVI-XVIII веках. Исследовать это историческое место археологи начали сравнительно недавно, но уже в прошлом году там найдено множество предметов: оружие, украшения, фрагменты одежды и посуды. Между тем историки изучают архивные документы, связанные с жизнью и деятельностью представителей шляхетского рода Ходкевичей. Об одном из них, известном в Великом княжестве Литовском, всей Речи Посполитой полководце, и рассказывается в этой статье.

От деда, Кароля Ходкевича, достался Яну герб «Грифон» . Грифон - непобедимое существо, символ ума и силы. Но иногда и грифоны умирают. Вокруг гетмана Яна Ходкевича, склонив головы, стояли королевские комиссары, белорусско-литовские и польские рыцари, казацкие старшины, знать. Некогда мощное тело сковала неподвижность. В темноте палатки лицо казалось мертвенно-бледным. Только глаза... Глаза, которые видели тысячи разбитых врагов, лица любимых женщин и могилу единственного сына-наследника, по-прежнему оставались живыми.

Перед тем, как уснуть вечным сном, гетману, видимо, вспомнилось далекое детство. Он увидел себя, беззаботного мальчика, который быстрее других взбегал на бастион родового Мышанского замка. (Это место было, как свидетельствуют исторические источники, под нынешним городом Барановичи в Брестской области.) «Викториум! Сдавайтесь! » - звонко выкрикнул мальчишка, размахивая деревянным мечом над головами сверстников. «Я-ан! - услышал веселый, бодрящий голос деда Геронима. - Врагов Родины рубить в пень надо! »

Ян Кароль Ходкевич был рожден для войны. Наверное, специально для войны, которую Речь Посполитая вела за свое место под солнцем. Такие люди приходят в этот мир редко, не в каждую эпоху, свидетельство чему упадок и крах некогда могучего государства. Стране требовался великий вождь и великий воин, ею же руководили преимущественно никчемные, напыщенные владыки. А он метался по дорогам войны с севера на юг, с запада на восток, атаковал, окружал, штурмовал и рубил, рубил, рубил... Но вот зверем не был. После Киргхольмской победы Ходкевич лично присутствовал на пышной церемонии похорон погибших вражеских князей, а в письмах к жене и соратникам признавался, что теряет разум от ужасов войны, тысяч убитых, горя и плача...

Белорусский Марс умирал под Хотином, в Бессарабии . Там в 1621 году его 60-тысячная армия сдерживала натиск в разы большей по численности армии турецкого султана Османа II и вынудила турок заключить мир. Воевать в меньшинстве гетману приходилось часто. «Не большие силы нужны, а мужество. Когда армия хорошо поработает, будет иметь не возможный, а настоящий успех ». Так случилось и под Кокенгаузеном, где в 1601 году вместе с Янушем Радзивиллом вырвали они победу у шести тысяч шведов. А под Белым Камнем в 1604 году с двумя тысячами солдат Великого княжества Литовского разбил он семь тысяч шведов. Под Киргхольмом в 1605-м его четыре тысячи солдат разгромили 14-тысячную шведскую армию, потеряв убитыми чуть более ста человек. Еще можно вспомнить оборону Риги, Динамюнда, Дерпта, Вайленштейна...

Так было и в походе 1611-1612 годов, когда вовлеченному в варшавско-виленско-московские дворцовые интриги Ходкевичу пришлось противостоять огромному московскому войску, чтобы сохранить свою армию и честь государства. Ох, уж эти «рядовые» проблемы: вечная нехватка денег, людей, лошадей, артиллерии, питания и лекарств. Зато в непродуманных планах венценосцев никогда недостачи не было. Выполняя их, приходилось рассчитывать только на себя и своих людей - королю не до того... Вот и сейчас «Божьей милостью» охотится где-то под Львовом и слушает известия о Хотинской бойне, как сказки.

О чем думал в последние минуты поседевший в сечах гетман? Видимо, об основателе рода Иване Ходкевиче, славном белорусском рыцаре, воевавшем с крестоносцами, воеводе киевском. Он погиб в плену у крымских татар. А, может, вспомнился ему прадед Александр, воевода новогрудский, мудрый государственный деятель, дипломат, депутат сеймов. Или дед Героним, ярый сторонник союзного государства с Польшей из-за угрозы с востока. Или отец, Ян Геронимович, талантливый военачальник и дипломат, который вернул Отчизне выход в Балтийское море, отрезанный крестоносцами еще в XIII веке. Наверное, думал и о жене Софие Мелецкой - «милейшей Зосеньке» - и о любимом сыне Геронимке, которого пережил, и о дочери Анне, и второй жене Анне Острожской, вернуться к которой ему уже не суждено...

Какие люди, враги и соратники, окружали его! К примеру, великий король и великий полководец Стефан Баторий - молодой студент Ян видел его в Вильнюсе. Герцог Альба , у которого воевал против морских гезов - голландских повстанцев, боровшихся с испанским правительством. А рыцари Мальтийского ордена, которые десятки лет противостоят Османской империи! И король Сигизмунд Ваза , сменивший умершего Батория, - авантюрист, любитель пиров и охот, вместо денег на содержание армии он посылал Ходкевичу в Ливонию обещания и хвалебные оды.

Может, вспомнился ему мрачный Северин Наливайко , бунт которого он подавил, потому что испокон защищали казаки границы Великого княжества, а Северин - грабил и убивал, выкуп с городов требовал, мужей, жен и детей малых рубил. Другое дело - Петр Конашевич-Сагайдачный , украинский гетман, талантливый военачальник, победами которого Отечество вернуло Северную землю. И сейчас, под Хотином, если бы не он и закаленное в боях казацкое войско, то не удержали бы Османскую орду.

Может померещились ему в минуты кончины те, с кем рубились его хоругви: валашский князь Михай Храбрый , 60-тысячную армию которого Ян Кароль разбил в 1600-м под Плоешти в Румынии, за что получил булаву польного гетмана. А было, шведский король Карл бросил, улыбнувшись пленному белорусскому шляхтичу: «Твой гетман сумасшедший, что со своими небольшими ротами против моей многотысячной армии выступил ». Поплатился и Карл, и сын его Карлсон оказался битым и попал в плен.

Вспомнился, наверное, и Януш Радзивилл , талантливый военачальник, представитель магнатского рода, традиционного соперника Ходкевичей. До чего дошло: из-за невесты Януша Софии Олелькович сцепились Радзивиллы с Ходкевичами так, что армии собрали с пушками, дело к войне шло, и король отговорить не смог. Слава Богу, помирились, не пролили крови. Тогда не пролили, а позже, во время мятежа против короля, герои ливонских сражений сошлись в сече, где Януш и был разбит.

Десятки, сотни достойных и недостойных противников было у Яна Ходкевича. Вот и сейчас молодой, жестокий Осман II пригнал под Хотин почти 300-тысячное войско. Под его знаменами собрались турки, арабы, татары, греки, сербы, болгары, албанцы, валахи, молдаване, египтяне и воины других народов. Султан не обращал внимания на огромные потери. Победа была нужна ему любой ценой.

Гетман, возможно, вспомнил десятки крупных и мелких командиров, готовых отдать жизнь за Отечество: родного брата Александра Ходкевича, Александра Радзивилла, Сапегу, Тишкевича, Юрия и Доминика Заславских . Сюда, под Хотин, привели свои хоругви , Войно, Белозор, Немиров, Богуслав и Николай Зеновичи, Кисель, Зеленко, Кишка ... Не за короля, а скорее за него, доселе непобедимого гетмана, воюют полки Богдановича, Закревского, Синяты, Яна Завиши, Корсака, Гулевича, Смолина, Пинского и многих других.

А как не вспомнить тысячи солдат безродных, но стойких! Тысячи солдат, которые несли на своих плечах тяжесть войны, которые воевали за государство - и этим же государством не раз были обмануты. Сколько раз их - израненных, истощенный в походах, голодных и больных, вовлеченных в авантюры и брошенных без и жалованья, - гетман уговаривал остаться, не уходить. Угрожал смертью, уговаривал, платил из своего кошелька. Горстка самых преданных воинов осталась, и стоили они - сотни каждый. А вот некоторые шлятичи или бояре перед боем скрывались в лагере под возами, их вытаскивали, проводили перед строем, заносили в черные списки, лишая имущества и обрекая на вечный позор.

Слезы бессилия родились в уголках усталых глаз его. Никогда не забудет Ходкевич ужас в Московском Кремле и свое бессилие: он ничем не мог помочь осажденному там польскому гарнизону. Не хотел идти, говорил королю: «Я никаких шагов до Москвы не правлю. Свое Отечество ищу, чужого не хочу ». Знал ли, что за царским венцом для Сигизмунда Вазы идет на Москву? Если же и знал, может, убеждал себя, что обязан спасти тех, кто гибнет? Так или нет, но о полку вспомнил - что это была его «искренности жертва».

Это происходило в так называемое «смутное время» в Русском государстве, в начале XVII века, когда из-за отсутствия законного наследника русского престола претенденты на власть создали несколько группировок. Они поддерживались одновременно шляхтой Речи Посполитой и Русского государства. На престоле побывали Лжедмитрий I, Василий Шуйский, Лжедмитрий II и, наконец, победила партия польского королевича Владислава . 17 августа 1610 года Владислава призвали на русский престол, а его армии 21 сентября 1610 года русские бояре открыли кремлевские ворота. Представитель же другой группировки - князь Пожарский - осадил Московский кремль и польский гарнизон, находившийся в нем. Снимать эту блокаду и отправился гетман Ходкевич.

Страшный голод в окруженном Кремле превратил людей в зверей. Сначала съели траву, корни, половили собак, кошек, мышей. Затем пришла очередь пленных. Выкопали и съели покойников, ругаясь и доказывая свое право, словно на наследство, съесть друга или родственника... Люди теряли разум, ели землю, грызли свои руки и ноги, молили Бога, чтобы он превратил кирпич в хлеб, - и в исступлении этот кирпич кусали. И в этих условиях осажденные находили еще силы сражаться, делать вылазки и подкопы.

Тот ужас нельзя было остановить. Ополчение Пожарского не сумело разбить небольшое войско Ходкевича, но и гетман не мог снять осаду хорошо укрепленного города. Сил не хватало. Ходкевич ушел, но когда вернулся под стены Белокаменной для возведения на престол королевича Владислава, слабость обеих сторон и штурм столицы послужили поводом для подписания Деулинского перемирия.

Истории известны имена сотен полководцев, но что делает единицы из них великими? Может, знание чудесных рецептов победы, военных секретов, известных немногим? Такие рецепты есть, и доступны они всем. Разведка, неожиданность, стремительные ночные переходы, когда запрещалось разводить костры, атака небольших отрядов из засад, грамотное использование местности, построение боевого порядка, укрепление телегами лагеря, введение противника в заблуждение... И многое другое использовал и Ходкевич, и его враги. А еще - нюх! Вот настоящий талант! Обоняние, чтобы точно оценить, и обоняние, чтобы точно выделить нужное средство. И тогда - победа! Тогда Бог, улыбнувшись, соглашается с выбором полководца.

«Поле требует подвигов, а не слов! » - говаривал Ходкевич. В Ливонии, когда не хватало людей, гетман ставил в линию обозников перед подводами, с хоругвями в руках: мол, пришло пополнение из Княжества. Там же, сражаясь с Мансфельдом , лучшим полководцем империи Габсбургов, войско которого было большим, сделал вид, что отступает. Враг бросился через мост на другой берег, где его тут же контратаковали, не дав стать в боевой порядок. Полный разгром.

В другой раз, спрятав часть своих сил, он направил послов к неприятелю сообщить, что не хочет драться с таким большим войском. Сказал так - и отступил. Вражеские полки бросились в бой, из которого вернулись немногие.

И ветер, и дым костров, и пыль, застилающие глаза сопернику, атакующему морской берег, брал себе в союзники Ян Кароль Ходкевич. Однажды даже пришлось атаковать... корабли! Вот вспомнил он морские гезы! Посадив на приобретенные и трофейные корабли пехоту, которая и моря-то раньше не видела, гетман приказал ночью подкрасться к шведским судам в порту Саллисо, поджечь их горящими кораблями-брандерами и расстрелять из пушек. Литвины-белорусы блестяще выполнили приказ, записав в историю воинства первую морскую битву, к тому же успешно выигранную.

Мертвую тишину вокруг палатки умирающего гетмана нарушило лошадиное ржание. Кони... Что может быть красивее табуна, летящего по полю, или атаки все сметающей кавалерии! Еще при Батории главной частью тяжелой кавалерии стали крылатые гусары. Досталось от ее пятиметровых пиков и неприступным каре шведов, и турецким конным латникам - спахам. От гремящей сталью лавины, неотвратимо надвигающейся на противника, казалось, нет спасения. Многим благочестивым людям в ней виделся бич Божий, крылья за спинами придавали гусарам вид небесных воинов-архангелов. Топот копыт, шум крыльев и пропорцев на пиках, рев сотен мужских глоток и таранный удар небывалой силы! Ян Ходкевич был влюблен в гусарию, при нем она достигла своего расцвета и максимальной мощи. Но всему приходит конец. Под грохот артиллерии и все более точных и частых залпов мушкетов закатывалось солнце не только отечественной кавалерии. Во всем мире царицей полей становилась профессиональная пехота. Уходила эпоха рыцарей-гусар, а вместе с ней и один из ее героев.

Гетман молился перед каждой битвой, просил у Бога победы, а после битвы - прощения за горы человеческих тел, за тысячи душ убиенных воинов. Суть военного человека определял словами: «Молитва, сабля, конь ». Молился он и сейчас, стоя на пороге Вечности: «О, Всевышний Судья дел людских! Твоя есть сила, Твоя мощь и Твоя битва. По воле Твоей происходит все великое на земле: войны, поражения, победы. Слабых превращаешь Ты в сильных, унижаешь гордых, возвышаешь смиренных. Спасибо Тебе за добрые вести, провидение и заботу о моем Отечестве, за поражение диких язычников и великую славу христианства ». «Смерти прошу у Бога, адского пекла, так как там легче, чем здесь! » - однажды написал он в письме.

24 сентября 1621 года умер Ян Кароль Ходкевич, «а с ним большое счастье Отчизны милой », отметят участники Хотинской битвы. Бог даровал ему и жизнь, и смерть - и, наверное, не за многие храмы, которые строил благочестивый гетман. Просто, улыбнувшись, в очередной раз Он согласился с выбором полководца.

Вместо послесловия . Памятник «непобедимому белорусу» в бронзе обязательно будет. Страна возвращает из небытия имена своих славных сыновей. Но небольшие памятники полководцу Яну Ходкевичу есть и сегодня. Как сказано в Указе Президента Республики Беларусь от 1.12.2004 года № 590, «с целью восстановления исторических и создания новых официальных геральдических символов », утверждены герб и флаг городского поселка Красносельский Волковысского района: серебряный грифон в красном поле. Это - родовой герб Ходкевичей , как дань памяти роду, владевшему когда-то Красным селом. А на гербе города Ляховичи Брестской области - контур плана замка, превращенного в неприступную крепость Яном Ходкевичем. Есть еще знак-эмблема общественного движения «Мужество и мастерство » Вооруженных Сил Беларуси, украшенная изображением грифона - мощного и непобедимой существа, поднявшегося с мечом в руке, объединяя славу седого гетмана и его потомков.

Виктор ЛЯХОР, член Геральдического совета при Президенте Республики Беларусь, 3 июля 2008 года.

Еженедельник «Голас Радзімы», оригинал на белорусском языке: http://www.golas.by/index.php?subaction=showfull&id=1214982253&archive=1216214400&start_from=&ucat=8

Рано утром 24 августа гетман Ходкевич начал движение на север, пробивая путь обозу. Основная группировка гетманских сил шла перед обозом, взламывая сопротивление Трубецкого. Левое крыло прикрывало это движение от ратников Пожарского.
Прорыв был намечен по главной «артерии» Замоскворечья – улице Ордынке.
Дмитрий Михайлович, видя наступление поляков, велел дворянским конным сотням атаковать полки Ходкевича, пока те не подошли ко рву Земляного города. Русская конница ринулась на левое крыло гетманских войск. Однако этот маневр, как и 22 августа, не принес удачи. После упорного многочасового боя польская кавалерия опрокинула конницу ополченцев, и та устремилась к Крымскому броду – перебираться на безопасную сторону реки. Казаки Трубецкого, также пытавшиеся остановить Ходкевича, потерпели поражение и отошли.
Пожарский с основными силами едва удержал позицию близ Крымского брода. Впоследствии этот плацдарм позволит возобновить боевые действия в Замоскворечье. Но пока о новой атаке и речи быть не могло: требовалось остановить панику и привести разбитые отряды в порядок.
Гетман, решив, что с ополченцами Пожарского покончено, оставил неподалеку от брода заслон из двух рот и перебросил все силы на другое направление. Настал черед русской пехоты, оборонявшей руины Деревянного (Земляного) города. Польским кавалеристам мудрено было подступиться к ней. Стрельцы и казаки вели огонь, укладывая одного вражеского бойца за другим. Немногочисленная артиллерия земцев осыпала неприятеля ядрами из-за земляных насыпей.
Ходкевич подтянул свои орудия, началась ответная канонада. Русская пехота упорно стояла и не желала оставлять позиции. Однако она осталась без поддержки собственной конницы. На этот раз дворянские сотни не получили приказа спешиться и отбивать поляков вместе с пехотой… Критический момент для пеших стрельцов наступил, когда Ходкевич распорядился спешить конную шляхту и запорожских казаков, а потом бросил их на штурм Деревянного города. Сдержать атаку столь многочисленных сил одной только стрельбой не получилось. А когда польские кавалеристы, искусные бойцы на саблях, перебрались через ров, началась резня. Не обладая многолетней выучкой в обращении с холодным оружием, стрельцы и казаки начали нести страшные потери. Будь рядом с ними ополченцы-дворяне, вероятно, атакующих удалось бы отбросить. Но они давно покинули поле сражения. И русская пехота стала разбегаться, бросая оборонительный рубеж.
Очередной этап битвы за Москву начался несчастливо для русского оружия.
И добрую половину дня неудачи будут преследовать ополченцев одна за другой…
Жестокий бой в южном Замоскворечье описан во многих источниках, по ним видно, сколь трагически начался этот день. Летопись повествует: «И был бой великий с утра до шестого часа; гетман же, видя против себя крепкое стояние московских людей, напустился на них всеми людьми, сотни и полки смял и втоптал в Москву реку. Едва сам князь Дмитрий с полком своим стоял против них. Князь Дмитрий Трубецкой и казаки все пошли в таборы. Гетман же, придя, встал у [церкви] Екатерины мученицы Христовой и таборы поставил». Летописным строкам вторит «Сказание» Авраамия Палицына: «Свeтающу понедeльнику, начаша полци сходитися: бe бо от обою стран множество безчислено людей. Окаяннии же лютори, польские и литовские люди, наглe звeрообразным рвением наступишя на московское воинство. Божиим же попущением грeх ради наших рустии полцы вдашя плещи свои, на бeгство устремишяся; тако же и пeшие вси, ров покинувше, побeгошя» .
Польский офицер Будило во всех подробностях сообщает о боевых действиях утром 24 августа, столь счастливо сложившихся для его соотечественников: «Гетман, одушевленный великою заботливостию об осажденных, напрягал все свои силы, чтобы выручить их. Он сдвинул весь свой обоз и, хотя его войско было небольшое, но он должен был разделить его на две части, потому что и у русских было две армии; одна - Пожарского наступавшая на гетмана из своего лагеря, а другая -- Трубецкого, нападавшая на него из своего табора. Одна часть войска гетмана, обратившись к Пожарскому, долго билась с ним, наконец, сломала русских, вогнала в реку и овладела полем битвы. Удалившись за реку, русские опустили руки и смотрели, скоро ли гетман введет в крепость продовольствие. Другая часть войска гетмана делала тоже свое дело. Идя подле обоза, она гнала русских с поля битвы. Когда гетманский табор пришел в Деревянный город, где при рвах засела часть русской пехоты с двумя орудиями, то наши сильно стали стрелять в нее. Гетман, видя, что нельзя так взять ее, приказал половине конницы спешиться и вместе с пехотой кинуться на нее с ручным оружием. Когда казаки и пехота, хорошо приготовившись, храбро кинулись на русских с саблями, то русские стрельцы, видя храбрость наших и не имея возможности сдержать их, стали разбегаться. Наши рубили их, кого из них застали [на месте]» .
Теперь поляки могли отдохнуть, осмотреться, перегруппировать силы. Они глубоко вклинились в Замоскворечье. Об этом ясно свидетельствуют слова летописи о том, что Ходкевич подтянул обоз к храму святой великомученицы Екатерины. Здание Екатерининской церкви что на всполье несколько раз обновлялось. Но место, где раз за разом выстраивали новые здания, оставалось тем же самым. Ныне это 60-й дом по улице Большая Ордынка. А ведь от него всего полчаса быстрым шагом до Георгиевского храма, где с ночи стояли гайдуки!
Здесь, неподалеку от храма святой Екатерины, у ополченцев, как видно, был острожек. В него теперь вошли поляки.

Пожарский предпочел бы остаться в Ярославле еще дольше, потому что в это время начали приниматься меры по избранию нового царя, однако пришли известия, что к Москве из Смоленска движется польская армия под командованием гетмана Яна Ходкевича. Пожарский поднял свое войско, чтобы перехватить противника прежде, чем он успеет добраться до Кремля.Приблизившись к Москве, армия Пожарского встала на некотором расстоянии от казачьих войск, несмотря на то, что теоретически они являлись союзниками в войне против поляков. Появление народного ополчения князя Пожарского привело к расколу в лагере «союзников», войска которых состояли как из казаков, так и из оставивших город москвичей. Часть казаков и москвичей оставила лагерь, чтобы присоединиться к армии Пожарского, но другие казаки во главе с Заруцким ушли на юг. Еще одна часть казачьей армии - вероятно, несколько тысяч человек - не смогла решить, чью сторону принять, и расположилась лагерем к югу от Москвы-реки.

Когда основные силы ополчения приблизились к городу, князь Пожарский выделил отряд элитной конницы под командованием князя Василия Туренина, приказав ему выдвинуться вперед и прикрыть западные подступы к Москве. От бегущих из Москвы горожан Пожарский знал, что польский гарнизон больше не является военной силой - поляки голодали и, по слухам, были даже случаи людоедства. Они еще могли удерживать Кремль и Китай-город, но два внешних кольца стен оставались без защиты. Поэтому авангард Пожарского смог без особых усилий закрепиться в Чертольских воротах на руинах внешнего города. 11 августа главные силы ополчения подошли к стенам Москвы. Большая часть войска Пожарского собралась на участке между Арбатскими и Чертольскими воротами, в то время как другие отряды были разосланы, чтобы взять под охрану другие главные городские ворота. Стрельцы заняли позиции вдоль стен, а между позициями осаждающих и Кремлем была возведена импровизированная линия палисадов, на случай если гарнизон решит предпринять вылазку. Польская армия Ходкевича достигла города 21 августа, но отложила попытку прорваться к гарнизону до следующего утра. Затем, когда польский авангард переправился через Москву-реку, его встретили тысячи русских всадников, двигавшихся от Арбатских и Чертольских ворот. В районе Новодевичьего монастыря разгорелась ожесточенная кавалерийская схватка, продолжавшаяся в течение нескольких часов. Хотя русским войскам удалось нанести врагу большой урон, их все-таки оттеснили назад, что стало сигналом для общего наступления поляков.

После нескольких часов кровопролитных боев полякам удалось ворваться во внешний город, где они оказались втянуты в ожесточенную рукопашную схватку с русскими войсками, которые закрепились в руинах города на баррикадах и импровизированных укреплениях. Когда бой был в самом разгаре,польский гарнизон предпринял попытку прорыва, но русские удержали внутреннюю линию. Хотя поляки и несли тяжелые потери, они все же начали теснить русских по лежащим в руинах улицам. Переломный момент сражения наступил в начале вечера, когда ранее находившиеся в бездействии казачьи отряды Афанасия Коломны, Дружины Романова, Филата Можанова и Макара Козлова перешла вброд Москву-реку в районе Чертольских ворот и врезалась в польский правый фланг. Гетман Ходкевич отдал приказ об общем отступлении, и польская армия ушла мимо Новодевичьего монастыря на другую сторону Москвы-реки.

Ночью польские войска отошли к Донскому монастырю, где перегруппировались, подготовившись к новому сражению. На следующее утро, 23 августа, поляки вновь атаковали, на этот раз с юга. Части, выделенные для охраны южных ворот, удержали их, в то время как главные силы перешли реку и развернулись южнее Кремля. Бой в этот день по существу стал повторением первого, хотя часть казаков участвовала в сражении с самого начала. В условиях пересеченной местности разрушенного города поляки не могли добиться успеха и, в конечном счете, были вынуждены отступить. На следующий день они предприняли еще одно, последнее, наступление, в ходе которого продвинулись ближе всего к Кремлю и почти добрались до моста в Замоскворечье, прежде чем были отброшены назад.После того как 24 августа войска Ходкевича были разгромлены, гетману пришлось оставить попытки помочь гарнизону и начать долгое и трудное отступление на территорию Польши. Тем не менее гарнизон продержался еще несколько месяцев и сложил оружие только 26 октября. На следующий день лидеры народного ополчения, в том числе Кузьма Минин и князь Пожарский, праздновали освобождение Москвы на Красной площади перед стенами Кремля.

Ян Кароль Ходкевич (польск. Jan Karol Chodkiewicz; 1560 - 24 сентября 1621, Хотин) - военный и политический деятель Великого княжества Литовского, представитель магнатского рода Ходкевичей. Великий подчаший литовский (1596), генеральный староста жмудский (1599-1616), польный гетман литовский (1600-1605), воевода виленский (1616-1621), гетман великий литовский (1605-1621), граф на Шклове, Новой Мыши и Быхове, пан на Мельце и Краснике.

Биография

Начало службы

Сын Яна Иеронима Ходкевича, виленского каштеляна, и Кристины Зборовской. Учился в Виленском университете (Академии), затем отправился за границу. В 1586-1589 году вместе с братом Александром изучал философию и право в иезуитской академии в городе Ингольштадт (Бавария). После учёбы посетил Италию и Мальту для изучения военного искусства

Службу в войсках Речи Посполитой начал под командованием гетмана Жолкевского при подавлении восстания Наливайко. Участвовал в походах в Молдавию под командованием Яна Замойского. В 1601 году стал польным гетманом Великого княжества Литовского.

Война со Швецией

Активно участвовал в войне со Швецией. Несмотря на трудности, (например, отсутствие помощи от короля Сигизмунда III и Сейма), одерживал победы. В 1604 году взял Дерпт (ныне Тарту, Эстония); дважды разбил шведские войска. За одержанные победы в марте 1605 года был вознаграждён званием великого гетмана Великого княжества Литовского.

Однако самая большая победа Ходкевича ещё ждала его впереди. В середине сентября 1605 года шведские войска были сконцентрированы около Риги. Сюда же направлялась ещё одна шведская армия, во главе с королём Карлом IX; таким образом, шведы имели явное преимущество над войсками Речи Посполитой.

27 сентября 1605 года произошла Битва при Кирхгольме (ныне Саласпилс, Латвия). Ходкевич имел около 3000-4000 солдат, основную часть из которых составляла тяжёлая кавалерия крылатых гусар. Шведская армия насчитывала порядка 11000 человек, из них большую часть (8500 человек) составляли пехотинцы.

Однако, несмотря на столь неблагоприятный перевес сил, Ходкевичу в течение трёх часов удалось разгромить шведскую армию. Ключевую роль в этом сыграло грамотное применение конницы: выманив противника с его укреплённых позиций притворным отступлением, войска Ходкевича смяли наступавшую шведскую пехоту и при поддержке артиллерии разгромили основные силы противника. Король Карл IX был вынужден бежать с поля боя, а шведская армия, прекратив осаду Риги, вернулась обратно в Швецию. Ходкевич получил поздравительные письма от папы римского Павла V, католических государей Европы (Рудольфа II Австрийского и Якова I Английского), и даже от турецкого султана Ахмеда I и персидского шаха Аббаса I.

Однако даже столь значительная победа не улучшила положения войск Ходкевича в финансовом плане. Денег в казне по-прежнему не было, и армия стала попросту разбегаться. Внутренние неурядицы привели к тому, что плодами победы Речь Посполита так и не воспользовалась.

Рокош Зебжидовского

Следующие пять лет Ян Ходкевич активно участвовал в разгоревшейся внутри Речи Посполитой внутренней борьбе. Попытки короля Сигизмунда III несколько централизовать управление государством вызвали восстание (т. н. «рокош») под предводительством Миколая Зебжидовского (польск. Mikoaj Zebrzydowski). Среди литовской знати рокошан поддержал один из лидеров кальвинистов Ян Радзивилл. В 1606 году оппозиция перешла к боевым действиям.

Первоначально Ходкевич сохранял нейтралитет в разгорающемся конфликте, однако, после присоединения к конфедератам Яна Радзивилла (врага Ходкевичей), осудил рокош, и поддержал короля. 6 июля 1607 года в битве под Гузовым в решающем сражении королевская армия разгромила оппозицию; Ходкевич командовал войсками на правом фланге.

Победа над оппозицией и подавление её выступлений, тем не менее, не позволили королю продолжить начатые реформы государственного управления. Восторжествовал компромисс, фактически означавший прекращение централизаторской политики короля Сигизмунда.

Ян Кароль Ходкевич

Я. Ходкевич родился в 1560 г., поэтому в период Смуты он был уже в достаточно зрелом возрасте. Он принадлежал к представителям литовской знати. В 1605 г. ему был присвоен титул великого гетмана Литовского. В 1612 г. король Сигизмунд дважды отправлял его к Москве для доставки продовольствия и боеприпасов находящемуся в осаде польскому гарнизону. В первый раз он выполнил свою задачу, хотя и понес значительные потери, второй раз был отогнан. В 1617 г. он принял участие в походе королевича Владислава на Москву. В 1621 г. гетман успешно сражался с турками под Хотином, но вскоре умер.

Первый бой Ходкевича с ополченцами состоялся 22 августа. События этого дня так описаны в Новом летописце.

«Етман же, пришед под Москву, и ста на Поклонной горе. На утрие же перелезя Москва-реку под Новым Девичьим монастырем, и приде близ Чертольских ворот. Князь Дмитрей же со всеми ратными людьми выиде противу ево, а князь Дмитрей Трубецкой стоял на другой стороне Москвы-реки у Крымсково двора и приела ко князь Дмитрею Михайловичу, чтобы прислати к ним конных сотен, а им промышляти на них с стороны. Они же чаяху, что правдою прислал он по люди, и, выбрав лутчие пять сотен посла к ним. С етманом же бывшу бою конному с 1-го часа до осьмаго, от князь Дмитрея же Трубецкого ис полку и ис табар казачьи помочи не учиниша ни мало; лише казаки лаяху, глаголаху: «Богати пришли из Ярославля, и сами одни отстоятся от етмана. Етману же наступающу всеми людьми, князю же Дмитрею и всем воеводам, кои с ним пришли с ратными людьми, не могущу противу етмана стояти конными людьми, и повеле всей рати сойти с коней и начаша битися пешие: едва руками не ималися меж себя, едва против их стояша. Головы же те, кои посланы ко князю Дмитрею Трубецкому, видя неизможение своим полком, а от нево никоторые помочи нету, и поидоша от нево ис полку бес повеления скорым делом. Он же не похоте их пустити. Они же ево не послушаша, поидоша в свои полки и многую помощь учиниша. Атаманы же Трубецково полку: Филат Межаков, Офонасей Коломна, Дружина Романов, Макар Козлоа поидоша самовольством на помощь и глаголаху князю Дмитрею Трубецкому, что «в вашей нелюбви Московскому государству и ратным людям пагуба становитца». И приидоша на помощь ко князю Дмитрею в полки и по милости всещедраго Бога етмана отбиша и многих литовских людей побита. На утри собраху трупу литовскаго больши тысячи человек и повелеша их покопати в ямы. Етман же, отшед, ста на Поклонной горе, а потом с Поклонной горы перешед, ста у Пречистой Донской». (ПСРЛ. Т. 14. С. 124–125.)

Следующий бой с гетманом Ходкевичем состоялся 24 августа. Вновь его полки стали предпринимать попытки пробиться к Кремлю. Д. Т. Трубецкой загородил ему проход от Лужников. Д. М. Пожарский расположился у церкви Ильи Обыденного на берегу Москва-реки. Часть его отрядов заняла позиции во рву Деревянного города.

Бой разгорелся с самого утра и продолжался шесть часов. Полки Пожарского были буквально втоптаны в реку. Трубецкой же предпочел отойти в свой лагерь. Это позволило гетману занять позиции у церкви Екатерины Мученицы и у острожка около церкви Климента на противоположном берегу Москвы-реки как раз напротив Кремля.

Необходимо было сделать все возможное, чтобы не позволить Ходкевичу переправиться на противоположный берег и соединиться с польским гарнизоном.

Авраамий Палицын тут же направился к казакам Трубецкого и пообещал им всю троицкую казну, если они вступят в бой с гетманом. В итоге те вместе с воинами Второго ополчения с двух сторон напали на Клементьевский острожек и выбили из него литовских людей. В этом бою полегло более 700 человек из войска Ходкевича.

В острожке вновь сели ополченцы. Кроме того, они устроили засады в ямах и кустах, чтобы не пропустить гетмана в город.

Чтобы довершить разгром Ходкевича, Кузьма Минин попросил у Пожарского воинских людей. Он хотел сам повести их в бой. Получив три сотни дворян во главе с ротмистром Хмелевским, Минин перешел реку и у Крымского двора ударил по стоявшим там отрядам гетмана. Тем пришлось отойти к главному лагерю у Донского монастыря. По дороге ощутимый урон им наносили сидевшие в засаде воины. Все кончилось тем, что Ходкевич принял решение вообще отойти от Москвы. Некоторые ополченцы хотели броситься за ним вслед, но воеводы не пустили их. Они лишь разрешили стрелять им вслед. В итоге канонада продолжалась почти два часа.

Общая победа сплотила ополченцев. Было решено, что для решения важных дел руководители всех полков будут съезжаться на р. Неглинке. Там было построено специальное здание для общего штаба. На одном из первых заседаний постановили, что руководство ополчениями будет общим. Грамоты будут рассылаться от имени Д. Т. Трубецкого и от имени Д. М. Пожарского. Грамота, подписанная только одним полководцем, будет считаться ложной.

Для предотвращения нового наступления гетмана выкопали ров вдоль Москва-реки у Кремля и Китай-города. Около него поставили плетеную изгородь с круглосуточным дежурством специально для этого назначенных воинов.

После этого руководители ополчения стали разрабатывать совместный план очищения Китай-города и Кремля от поляков. Прежде всего вдоль этих укреплений расположили особые охранные отряды, которые должны были пресекать любые контакты осажденных с внешним миром. Затем начались массированные обстрелы территории Китай-города, имевшего более низкие укрепления по сравнению с Кремлем.

Ополченцам приходилось держать под своим контролем и другие города страны. Так, в конце сентября 1612 г. из Вологды пришло известие о нападении на нее вольных казаков. Они убили одного из воевод, окольничего Г. Б. Долгорукова, и полностью разграбили и сожгли город. Для борьбы с казаками были отправлены отряды под руководством воевод Г. Образцова, Ф. Елецкого и А. Сицкого. Им удалось восстановить порядок в северных городах.

Наконец, 22 октября 1612 г. после артобстрела и мощной атаки ополченцам удалось отбить у поляков Китай-город. После этого начались переговоры о сдаче Кремля.

К этому времени положение осажденных москвичей и членов польского гарнизона стало критическим. Уже давно не было продовольствия, фуража, дров и боеприпасов. Многие питались травой, варили кожу от ремней, сапог и даже страницы пергаментных книг. Воины из польского гарнизона даже занялись людоедством. Они подстерегали одиноких прохожих, убивали их и засоливали трупы в бочках.

После взятия Китай-города бояре стали просить ополченцев позволить их женам и детям покинуть Кремль. Они боялись, что те пострадают во время штурма. Пожарский и Трубецкой пошли им навстречу и позволили женщинам и детям выйти из Кремля. Чтобы казаки их не ограбили, они приставили к ним охрану и отправили к родственникам.

Среди этих женщин и детей были и будущий царь Михаил Федорович Романов с матерью, инокиней Марфой Ивановной. Они тут же поехали в свое имение Домнино около Костромы, чтобы быть подальше от главных баталий Смутного времени. Естественно, что ни юный Михаил, ни его мать не подозревали о скорой кардинальной перемене в их судьбе.

После потери Китай-города поляки из московского гарнизона окончательно поняли, что им следует сдаться. К руководителям ополчения были отправлены парламентарии, которые обговорили условия капитуляции. Первыми из ворот Кремля должны были выйти московские бояре и другие представители знати. Д. Т. Пожарский должен был взять их под свою защиту и гарантировать безопасность. На следующий день, 26 октября, следовало сдаться полякам во главе со Струсем. Им полагалось отправиться в расположение полков Трубецкого.

В итоге, как отметили современники, бояр никто не тронул, хотя казаки и пытались их ограбить. Пожарский даже помог некоторым «семибоярщикам» беспрепятственно покинуть Москву и уехать в свои имения. Поляки же были полностью ограблены и побиты казаками.